Русская Православная Церковь
Финансово-хозяйственное управление

Интервью с Председателем Финансово-хозяйственного управления Русской Православной Церкви митрополитом Рязанским и Михайловским Марком.

― Программе строительства православных храмов в Москве уже шесть лет. Начиналась она с условной цифры «200» храмов, но потом вышла за первоначальные рамки.

– Да, когда я был назначен руководителем Финансово-хозяйственного управления и Фонда «Поддержки строительства храмов г. Москвы», честно говоря, мне сразу не понравилось название программы. Понимаете, любая программа, а тем более касающаяся строительства православных храмов, ― это, прежде всего, идея. В Евангелии мы читаем: «В начале было Слово». Слово ― это мудрость, идея, замысел. И в начале любого дела тоже стоит идея. Она должна быть красивой, правильной и отзываться в сердцах людей. А когда во главе названия программы стоит сухая цифра, к этому сердце как-то не лежит.

Людей вдохновляют идеи, благородные мысли, а число ― это все-таки вопрос технический. К тому же, для кого-то 200 ― это много, для кого-то ― совсем мало. Так что Программа «200 храмов» ― условное наименование. Правильно говорить: Программа строительства православных храмов в Москве. Об этом говорилось на заседании Попечительского совета Фонда, в том числе и Святейшим Патриархом Кириллом, и мэром Москвы Сергеем Собяниным. Конечно, фактически 200 храмов еще не построено, но если говорить о процессе в целом, то участков, находящихся в работе, уже более 200.

― Какая ступень уже пройдена? Что удалось реализовать?

― На конец 2016 года 32 храма построены, на 8 объектах завершены основные строительно-монтажные работы, 40 храмов ― в активной стадии строительства.

― Владыка, как Вы оцениваете пройденный путь?

― Вы знаете, если брать масштаб, то, очевидно, что проделана очень большая, сложная и эффективная работа. Сейчас возводится более 40 храмов. Представьте себе! Если любому человеку, занимающемуся строительством, поручить строить 40 объектов, он скажет: «Ну, хорошо. Давайте мне годовой бюджет, миллиардов десять, тогда что-то начнет происходить». Но я думаю, что этой суммой, конечно бы, не обошлось, денег требовалось бы еще и еще. Что же происходит у нас? А у нас нет ни 10, ни 5 млрд. В прошлом году собрали около 2 млрд, но в них вошла и «прикладная» помощь, то есть пожертвования не деньгами, а трудом. И, несмотря на эту небольшую, по меркам строительства, сумму, возводится много храмов. И, кроме того, строятся приходские дома, в которых размещаются воскресные школы, социальные службы.

Есть примеры, когда люди, возможные благотворители, ориентируются на энтузиазм строителей и других жертвователей. Приведу в пример такую ситуацию. Как-то мы приехали с Владимиром Иосифовичем Ресиным к одному священнику ― протоиерею Андрею, строящему храм в Раменках, и спросили его, сколько еще нужно денег, чтобы достроить этот храм. Он говорит: «Примерно 140 миллионов». «А сколько потрачено?» ― спрашиваем мы. Батюшка говорит: «Где-то 100 миллионов с небольшим». Ресин на все это отвечает: «Да это невозможно! На этот храм необходимо потратить минимум полмиллиарда. Как его можно построить за 200 с лишним миллионов?» Батюшка стал пояснять, что купола пожертвовал один человек, камень ― другой и так далее. То есть помимо денег люди жертвуют стройматериалы и даже безвозмездно работают на стройке. Все это настоятель не переводит в денежный эквивалент, но это тоже весомый вклад в дело возведения храма. Вот таким образом и строятся храмы: самоотверженным трудом священников, строителей и прихожан. Этим и живет Программа.

Конечно, денег не хватает. Но, на самом деле, денег не хватает всегда. Как сказал мне один знакомый: «Денег много не бывает, их бывает либо мало, либо очень мало». Вот у нас денег очень мало, но тем не менее мы как-то живем, по копеечке собираем и что-то строим. Вот, например, посмотрим на прошлый год. На дворе кризис, а у нас идет стройка. В 2016 году было сделано больше, чем в 2015-м. Казалось бы, должно быть замедление, а у нас дело развивается. Конечно, можно сказать, что это работа, которая уже движется по инерции. Однако главное ― это помощь Божия, которая нас незримо поддерживает.

― С каждым годом увеличивается число людей, которые откликаются, потому что видят, что Программа не на бумаге реализуется, а действительно воплощается в жизнь.

― Конечно! Мы же работаем не как генплан СССР, задача которого во что бы то ни стало построить определенное количество объектов. У нас все по-другому. Участок под храм выделяется там, где реально живут люди. Сначала формируется местная община, которая молится, трудится и принимает участие в сборе средств. Безусловно, жители понимают, что лучше молиться в хорошем большом храме, чем в маленьком щитовом, где тесно, душно, неудобно и не так уж красиво. Поэтому привлечение людей ― это наша основная задача. Ведь именно люди ― наша главная сила и двигатель Программы.

― Святейший Патриарх делал акцент на социальную работу с людьми.

― Да. Это очень важно. Формирование общины включает в себя и социальную, и просветительскую, и миссионерскую работу. Но самое главное ― это, безусловно, слово Божие, богослужение, участие в Евхаристии, причащение Святых Христовых Таин. Это то, ради чего мы трудимся. Не должно быть перекосов. Собственно, если бы нужна была только социальная работа, мы не строили бы храмы. Важность храма Божиего в том, что это место, где совершается Таинство Евхаристии, без которого, как говорит Христос, невозможно достичь единства с Ним.

― Расскажите, пожалуйста, как принимается решение о строительстве нового храма, как определяется место и посвящение?

― Если говорить о подборе участка, то их подбираем не мы, а город. К сожалению, в течение многих десятилетий Москва застраивалась без учета того, что когда-то будут нужны еще и храмы. Строились здания, жилые дома, школы, детские сады, часть которых в 90-х была продана и перепродана, и сегодня их также не хватает. О храмах же в принципе никто не думал, поэтому в таких больших районах, как Строгино, Митино, Бутово, найти место под храм очень сложно. Это большая проблема. Кажется, что земля есть, но там невозможно ничего построить, потому что, например, площадка изрыта коммуникациями, или, наоборот, вблизи участка ― полное отсутствие городских инженерных сетей.

Землю выделяет Москомархитектура, а мы уже смотрим вместе с викариатствами, подойдет этот участок или нет. Местное викариатство рассматривает то или иное место под строительство с позиции целесообразности: оценивает количество жителей, будет ли храм востребован. Потом мы соборно принимаем решение по выбору того или иного участка земли. В некоторых случаях могут быть отводы, связанные со сложностями в проведении коммуникаций, иногда против строительства выступают жители. Мы никому не навязываемся. Храм должен быть желанным.

Есть участки, которые, может быть, и не отвечают всем требованиям, но выбора нет. Конечно, раньше храмы строились в самых красивых местах, а сейчас приходится брать ту землю, которая есть. Работаем исходя из тех условий, в которые мы поставлены.

Выбор Престола осуществляется общиной и викариатством. Викарный епископ, советуясь с духовенством, предлагает тот или иной вариант, и что-то утверждается. Здесь нет никаких стандартов. Это живой естественный процесс, в котором нет чрезмерного планирования и бюрократизации.

― В Программе строительства порой приходится сталкиваться и с критикой. Насколько она конструктивна?

― Встречаются самые разные случаи. За шесть лет, конечно, многое изменилось. Пять лет назад, когда Программа только начиналась, возникла идея строить модульные храмы, чтобы их можно было быстро возводить. Однако от этой идеи отказались, поскольку для ее реализации потребовались серьезные мощности, и решили строить храмы по «типовым» проектам. Крупные московские организации ОАО МНИИТЭП, ОАО «Москомпроект-3» разработали такие проекты. Однако еще тогда нашлись люди, которые говорили: «Зачем нужны типовые храмы? Храмы должны быть индивидуальными». В итоге Патриарх подтвердил, что критики, которые настаивали на индивидуальных проектах, оказались правы. Не мы, а они! И когда мне было поручено возглавить Финансово-хозяйственное управление, я сделал акцент на индивидуальном проектировании. К тому же те храмы, которые были разработаны, оказались либо слишком маленькими, либо чересчур большими, причем большими за счет высоты. Между тем площадь для молящихся по-прежнему оставалась маленькой. Да и невозможно безлико тиражировать одно и то же.

Сегодня у нас больше половины храмов строится по индивидуальным проектам. А проектируется ― подавляющее большинство. Вот вам пример того, как благотворно повлияло мнение критиков на наше общее дело храмостроительства.

― Патриарх также дал благословение строить храмы вместимостью не меньше, чем на 500 человек.

― Конечно-конечно. Строительство храма ― это очень сложный и дорогостоящий процесс. Нужно не просто построить здание, но и согласовать огромное количество документов, выполнить предпроектные и проектные работы, протянуть коммуникации, за всеми этапами работ осуществить контроль, а потом еще ввести объект в эксплуатацию. И затраты на все это примерно одни и те же: как в случае строительства храма на 200 человек, так и в случае строительства храма на 500 человек.

Одна только стоимость работ по проведению коммуникаций ― это миллионы рублей, а в некоторых случаях десятки миллионов. И вот представьте: на инфраструктуру тратится 50 миллионов, а сам храм стоит 150 миллионов. Расход денег большой, а храм всего на 200 человек.

Поэтому целесообразней сразу проектировать храм не меньше, чем на 500. К тому же он необязательно должен быть огромным. Он может быть вполне компактным, но при этом вместительным. Это совершенно справедливое решение Святейшего. Самая положительная корректировка. Безусловно, те храмы, которые начали строиться до этой резолюции, продолжают возводиться в первоначально задуманном виде, а новые храмы будут уже просторнее.

― Программа строительства новых храмов объединена с Программой реставрации исторических храмов. Почему было принято такое решение?

― На самом деле в этом нет никакого новшества. Просто на одном из заседаний Попечительского совета Фонда мэр Москвы Сергей Собянин предложил, чтобы в рамках этого коллектива решались вопросы реставрации, вот и все. При этом они и так находились в ведении Церкви.

Реставрацией по-прежнему занимается Департамент культурного наследия Москвы. Мы подбираем заявки, передаем их Святейшему, он изучает список и дает благословение реставрировать определенные храмы. После этого мы отобранный Патриархом перечень передаем в Департамент. Город выделяет средства, на которые и осуществляются восстановительные, ремонтные и реставрационные работы в древних храмах и монастырях. Просто теперь на заседаниях Попечительского совета мы отчитываемся перед Патриархом и мэром еще и о результатах этой нашей деятельности.

― Владыка, как Вы оцениваете работу настоятелей строящихся храмов?

― В целом настоятели показывают себя с хорошей стороны. Конечно, все люди разные, кто-то более активен, кто-то менее, у кого-то есть опыт, у кого-то его нет. У кого-то есть дар привлекать людей, а кто-то спокойный человек, любящий уединенную молитву.

Так что есть настоятели, которые лучше справляются, есть настоятели, которые справляются хуже, у кого-то все горит. Но в целом, скажу так. Где главную скрипку играют строители, а настоятель на вторых ролях, там дела идут не самым лучшим образом. А там, где батюшка активен и пользуется духовным авторитетом, и все делается с его участием и по его благословению, тогда все идет совершенно иначе. Не все могут быть лидерами, но там, где священник таковым является, дело идет гораздо лучше и легче. И такие священники есть, их немало.

― При назначении настоятеля эти качества учитываются?

― Конечно, безусловно.

― Какие советы и наставления Вы даете священникам, получившим такое послушание?

― Не бояться трудностей, быть активнее, больше общаться, вникать во все дела!

Беседовала Елена Варова

Moseparh.ru